[тарантул]
в небе курит тучи мисс луна, - бела и томна
в пасти неба черной, будто бы большая пломба
вижу звезды рассыпаны по небу произвольно
я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно
история проста моя, стара, как мир она
как старое исподнее исправно перестирана
до дыр затерта, избита рецидивами
ее не рассказать, слезливо, фразами красивыми

[озяб]
я был убит выстрелом в грудь, в этом суть
в этом черствая правда, голые факты, как ртуть
мои надежды растеклись по тротуару липкой струйкой крови
их было четверо в черном джипе рэндж ровер
каждый был скользок, был бел как медуза
каждый был вооружен тривиальным узи
эти шавки были посланы одной корявой мордой
он знал точно, что я буду ночью в этом месте города

[тарантул]
дюжина очередей, людей никого мимо
шавки расстреляли в меня все магазины
и напрасно, смертельной стала пуля номер два
выкорчевала разум из расширенного глаза
я едва-едва понял, что двинул кони
что я будущий гвоздь похоронной церемонии
беснуясь в агонии, я подумал весело
им будет в морге собирать мое гнилое месиво

[озяб]
неестественно распластанный, металлом нашпигованный
я будто бы красной краской на асфальте намалеванный
лежу, жду карету скорой помощи
они там приберут к рукам мои младые мощи
очень красиво небо, очень бледна луна
чувствую становится вселенная мне вся видна
она напоминает сахарную вату
розовая, мягкая, немного липковатая

[тарантул]
приторная, пустая, новый ракурс постигая
я пишу кровавым сердцем жизнь с чистого листа
я битый червовый туз свой последний блюз
напеваю, ожидая когда бог откроет шлюз
в тот мир, мой мир уже, страсти плоти миражи
бледные химеры, фантомы странны и чужи
боже гложет страх мне ведь в целом непонятно
как я буду отмывать все те темные пятна
с биографии на страшном суде
в этой эпитафии самому себе
я упустил момент расплаты за грешки земные
по всей строгости закона божьего забыл я
что нет мазы рыпаться на большого папу
что богу не позеленишь жилистую лапу
странно верить в независимость прокурора-господа
чую предстоит байда покруче холокоста мне

[озяб]
просто я одинокий остров
в море что раскинулось от жизни до погоста
как андрей болконский, всматриваюсь в серое небо, как в пустые лица
мое небо безучастней раз в двадцать неба под аустерлицем
милиция и скорая помощь прибывают с флангов
медленно, плавно как будто бы в ритме танго
человек двадцать в общей сложности по мое тело
обращаются умело, сразу видно знают свое дело
люди в форме что-то пишут в протоколах
перетряхивают карманы, подбирают гильз ворох
люди в белых халатах накрывают простыней глаза
но я знаю там сверху в апатичных небесах
дымно курит тучи мисс луна, - бела и томна
в пасти неба черной, будто бы большая пломба
вижу звезды рассыпаны по небу произвольно
я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно…